Истребитель. Ас из будущего - Страница 57

Для фронтовиков обиднее всего было то, что в 1947 году доплаты за награды отменили. Суммы были невелики, а обида осталась.

В казарме вечером только и разговоров было, что о займе. Но осуждать никто не взялся, у стен тоже бывают уши.

Наступление продолжалось, и в иных местах нашим войскам удалось продвинуться на двадцать-сорок километров.

Однако немцы сильно обеспокоились. Подготовку наступления они проворонили, для активных наступательных действий нужна длительная подготовка. Необходимо было скрытно подтянуть войска – пехоту, танки, артиллерию, авиацию. Кроме того, пополнить запасы боеприпасов, топлива, продовольствия. И все это замаскировать, сохранить в тайне.

Но ни фронтовая, ни агентурная разведка немцев не смогла вовремя выявить передвижения войск Красной Армии и должным образом подготовиться. И теперь немцам в спешном порядке приходилось перебрасывать резервы из глубины, обустраивать линию обороны.

Что касается авиации, летом 1942 года гитлеровцы стали выпускать Bf-109 усовершенствованных серий – F-3 и F-4, называемых «Фридрих». У них возросла мощность двигателей до 1350 лошадиных сил и, соответственно, скорость до 620 километров в час. Немецкий соперник наших истребителей опять ушел в отрыв.

К концу лета Вилли Мессершмитт выпустил модификацию Bf-109 G – «Густав». Скорость его составила уже 665 километров в час при скороподъемности 23 метра в секунду, показатель очень высокий, недостижимый для наших самолетов. Полный вираж он выполнял за 21 секунду, немного уступая нашим истребителям в горизонтальном маневре.

КБ Яковлева в сентябре 1942 года ответило на это выпуском Як-1Б. Он был облегчен и усовершенствован, но уступал «худому» в скорости, скороподъемности, мощности секундного залпа вдвое.

«Густав» оказался лучшим истребителем середины войны, и наши летчики-истребители считали, что для успешного боя с «Густавом» нужно два «яка». Немцы ставили на совершенство своих машин, наши – на количество и дешевизну. А еще гитлеровцы шли на хитрость и коварство, и Тихону с Федором пришлось столкнуться с этим первыми из полка, уже на третий день наступления.

Они совершили боевой вылет по прикрытию штурмовиков, сами обстреляли из пушек армейскую автоколонну и уже возвращались домой. Штурмовики впереди, на всех газах, благо машины облегчились. Выше и сзади – наши истребители. Пара Тихона была замыкающей.

Уже и передовая впереди. Оба пилота следили за воздушной обстановкой и вертели головами едва ли не на триста шестьдесят градусов. Кто ленился, долго на фронте не жил.

И в этот момент откуда-то снизу вынырнули два «яка». Федор их заметил и доложил Тихону. Никто из пилотов не встревожился – свои же самолеты. Только, судя по бортовым номерам на фюзеляже, из другого полка. После воздушных боев так бывало: в воздух поднимали самолеты сразу нескольких полков. Новички иной раз отставали от своих, пристраивались к чужой группе, а то и садились на чужой аэродром. Разбирались уже на земле. А бывало, из звена и даже из эскадрильи после схватки мог уцелеть только один, да и боезапас его был расстрелян. Вот к своим и прибивался, чтобы передовую перелететь.

«Яки» другого полка пристроились сзади, близко, и если со стороны посмотреть – звено вроде как слетанное. Звезды на киле и крыльях, номера… Обычно, когда миновали передовую, пилоты психологически расслаблялись. Тут уже наша зенитная артиллерия, аэродромы рядом, в воздухе тоже постоянно наши «ястребки» барражируют.

И тут чужие «яки» открыли стрельбу по ведомому. Сразу оба! Дистанция была невелика, и пушечный огонь убийственно эффективен.

Тихон сначала не понял, почему мимо проходят дымные трассы, но в этот момент в наушниках прозвучал крик Федора:

– По мне «яки» стреляют!

Тихон обернулся – чужие «яки» вели огонь по истребителю Федора. От обшивки самолета отлетали куски, хвостовое оперение уже истрепано, а потом от него и вовсе повалил дым.

Тихон заложил резкий правый вираж и передал по рации:

– Триста третий, тяни до аэродрома! Комэск, нас обстреливают «яки», номера на бортах незнакомы!

Секунда тишины в эфире – никто не был в состоянии понять сказанное.

– Триста второй, повтори! – раздался голос комэска.

Тихон уже успел сделать разворот на сто восемьдесят градусов и только попробовал поймать в прицел замыкающего «яка», как оба чужака ушли в пике и пошли вдоль передовой.

Бензин у Тихона был уже на исходе, из боеприпасов остались только патроны к пулеметам, и потому преследовать чужие самолеты он не стал, вираж заложил.

Впереди был виден самолет Федора. Он дымил, но огня не было. В воздухе самолет держался неустойчиво, но летел. Видимо, тяжело было Федору им управлять, хвостовое оперение было сильно повреждено. Лишь бы до аэродрома дотянул…

Тихон снова нажал кнопку на передач:

– Парни, пропустите на посадку триста третьего, он дымит.

Федор долетел до аэродрома, дал на посадке «козла», но не скапотировал. За ним сели и все остальные.

Едва зарулив на стоянку, Тихон побежал к самолету Федора и вскочил на крыло:

– Жив?

Федор был бледен, но с сиденья поднялся сам и сам выбрался на крыло. Тихон помог ему расстегнуть лямки парашютной подвесной системы.

К истребителю уже неслась пожарная машина, однако дымиться истребитель перестал сам.

Смотреть на самолет было страшно: дыры от попадания снарядов, пробоины от пуль, причем почти везде – на крыльях, фюзеляже; от хвостового оперения, особенно вертикального руля – жалкие лохмотья. Как только Федор долетел?

К самолету быстрым шагом уже подходил комэск: