Истребитель. Ас из будущего - Страница 52

К оглавлению

Тысяча метров высоты, восемьсот… Где аэродром? На лбу Тихона выступила испарина, мышцы были напряжены.

Очень вовремя подсобил механик:

– Возьми немного левее. Видишь трубу заводскую? На нее курс держи. После трубы снижение.

А на высотомере уже четыреста метров, и альтиметр цифры в секунду несколько раз меняет.

Тихон аккуратно работал штурвалом. Высота уже небольшая, как и скорость – сто восемьдесят всего.

– Есть полоса! – закричал механик.

Но ее уже и Тихон увидел. Рядом с КДП «колбаса» на ветру полощется.

– Обороты убери, – приказал механику Тихон.

Степаныч привычно потянул рычаг на себя. На тахометре обоих двигателей – по тысяче оборотов в минуту. Полоса пустая, и посадочное «Т» есть. И вдруг с КДП красная ракета, запрещающая посадку, взлетела. Что за черт?!

– Степаныч, полный газ! Уходим на второй круг!

Взревели моторы, и Тихон плавно потянул на себя штурвал. Самолет стал набирать высоту и скорость. Тихон начал ходить вокруг аэродрома «коробочкой». Что делать? Искать другой аэродром и садиться на него или ждать?

В этот момент показался быстро снижающийся самолет, тоже ПС-84 с одним неработающим двигателем. С ходу он плюхнулся на полосу. Так вот почему Тихону запретили посадку – для аварийного самолета полосу готовили.

Приземлившись, ПС-84 не зарулил на стоянку, а остался стоять на полосе. К нему подогнали грузовик и отбуксировали на стоянку.

Тихон решил садиться. Он подобрал газ мотором – полоса впереди.

– Шасси!

Один легкий толчок, следом за ним – второй… На приборной панели загорелись две зеленые лампочки.

– Шасси выпущено! – доложил механик.

Тихон притерся колесами к полосе ювелирно, как будто всю свою жизнь на «Дугласе» летал. Правду говорят – новичкам везет.

Механик сразу моторы на холостой ход перевел.

Тихон тормозить принялся, механик рукой показал:

– Наша стоянка седьмая, заруливай.

Ну да, хорошо сказать. Машина большая, неповоротливая, а Тихон габаритов ее еще не чувствует, не присиделся. К каждому самолету привыкнуть надо. Вспотел, голова как на шарнире – влево-вправо, не заденет ли чего крыльями. Но в стоянку вписался.

– Степаныч, глуши.

Моторы один за другим стихли. Несколько мгновений стояла оглушительная тишина, потом в грузовом отсеке загомонили, и в кабину заглянул командир разведгруппы:

– Ну, молодца! Говорил – истребитель, а сел, так я не заметил, как на пассажирском… Летал я до войны Москва – Сочи.

Механик побежал открывать двери и скидывать лестницу.

К самолету неспешной походкой подошел техник. Тихон со своего места видел, как он со Степанычем стал оживленно разговаривать, а потом побежал к штабу.

А к самолету уже крытый брезентом грузовик подъезжает – за разведгруппой. Парни выстроились цепочкой и за пару минут перекидали в кузов свои рюкзаки и забрались в него сами.

Тихон же как прилип к пилотскому сиденью. Посадка на «ПС-84» на незнакомом аэродроме выжала из него все соки, и сил подняться не было. Расскажи кому, что меньше чем за год он от дельтаплана, пусть и с мотором, до «Дугласа» поднялся – не поверят. Это не имея летной школы за плечами! Нонсенс!

В кабину зашел командир разведгруппы:

– Попрощаться зашел. А то ты сидишь, как сыч, однофамилец. Я ведь тоже Федоров, только Иван. Выручил ты всю группу, можно сказать, в очередной раз повезло.

– До сих пор отойти не могу, не летал я никогда на двухмоторных.

– Стало быть, с крещением тебя. Ну, будь здоров. Земля, она круглая, придется еще встретиться. Просьба одна у меня к тебе, скорее даже приказ… О том, что видел в немецком тылу, – молчок, забудь напрочь. В штабе твоего корпуса уже знают обо всем, через мое руководство, и лишних вопросов задавать не будут. А подвезти не могу, нам в другую сторону. – Командир протянул для пожатия руку.

Тихон с усилием встал и пожал руку командиру. Судьба свела его с зафронтовой разведкой и так же быстро развела. Героические парни! Наверное, он бы сам не смог так – в чужом тылу, без поддержки своих. Если бы группу случайно обнаружили, полегли бы все. И никто никогда не узнал бы, где и как они сгинули. Не зря поговорка существует: «На миру и смерть красна».

Однофамилец ушел не оборачиваясь, сел в кабину, и грузовик уехал. Судя по всему, их ждали, и такая посадка была не первой – уж больно погрузка вещей в грузовик была отрепетированной.

Тихон сам прошел по опустевшей кабине.

Степаныч приставил стремянку к носу самолета и что-то разглядывал.

– Степаныч, что ищешь?

– Пробоины смотрю. В полете все работало – дырки-то где? А, вот, нашел одну.

К самолету подъехала «полуторка», и Степаныч шустро спустился со стремянки.

Из кабины вышел командир с петлицами капитана, из кузова выпрыгнул старший лейтенант.

Степаныч вытянулся по стойке «смирно»?

– Бортмеханик старшина Елизаров. При выполнении задания экипаж погиб.

– Нам техник доложил. А кто самолет сажал?

– Так товарищ младший сержант Федоров…

Оба командира уставились на Тихона.

– Он из группы, которую забрали. После посадки обстреляли нас, и КВС, и второй пилот убиты были. Он за штурвал сел. И взлетал сам, и весь полет самолет сам вел, и садился тоже он.

КВС – это командир воздушного судна.

– На чем раньше летал, Федоров? – спросил командир.

– На У-2 и Як-1. Истребитель я. Вот мои документы. – И Тихон полез в карман.

Однако старший лейтенант остановил его:

– Не надо, нам оттуда уже звонили, – и показал пальцем наверх, намекая на начальство.

Вмешался капитан:

– Время и место неподходящее, младший сержант. Погибшими заниматься надо, оба на боевом задании погибли. Но предложить хочу – переходи к нам в эскадрилью. Самолет – вот он, механик опытный есть. А второго пилота из «безлошадных» найдем.